Актуальность буддизма в современном обществе. Буддизм в современном мире

Индия

Буддизм начал терять влияние в Индии в VII веке, а в XII веке, после падения империи Пала, он исчез отовсюду, кроме самых северных районов Гималаев. В конце XIX произошло возрождение буддизма в Индии, когда шриланкийский буддийский лидер Анагарика Дхармапала основал при поддержке британских учёных «Общество Маха Бодхи». Их основной целью было восстановление буддийских мест паломничества в Индии, и они очень преуспели в строительстве храмов во всех буддийских местах. Во всех этих храмах есть монахи.

В пятидесятых годах XX века Амбедкар основал необуддийское движение среди неприкасаемых. К движению присоединились сотни тысяч последователей, чтобы избежать клейма принадлежности к этой низшей касте. В последнее десятилетие интерес к буддизму также возрастает среди городского среднего класса. Сейчас буддисты составляют около 2% населения Индии.

Шри-Ланка

Шри-Ланка стала центром буддийского образования с тех пор, как в III веке до н. э. Махендра, сын индийского императора Ашоки, принёс туда буддизм. Буддизм на Шри-Ланке имеет самую продолжительную историю. Он также приходил в упадок во время войны, а также после XVI века, когда остров был колонизирован и европейские миссионеры начали распространять христианство.

Буддизм был возрождён в конце XIX столетия, во многом благодаря усилиям британских учёных и теософов. В результате буддизм Шри-Ланки иногда называют «протестантским буддизмом», так как он делает акцент на академическом образовании, пасторской работе монахов с сообществом мирян и на медитативных практиках для мирян. В 1948 году страна получила независимость, и с тех пор возрождение интереса к буддийской религии и культуре продолжается.

На сегодняшний день 70% ланкийцев буддисты, в основном последователи традиции тхеравады. После тридцатилетней гражданской войны на Шри-Ланке возросла популярность националистического буддизма. Некоторые организации, такие как «Боду бала сена» («Мощная буддийская сила»), организуют антиисламские выступления и нападения на умеренных буддийских лидеров.

Мьянма (Бирма)

Исследования показали, что история буддизма в Бирме насчитывает 2000 лет, и сейчас около 85% населения считают себя буддистами. Здесь представлена древняя традиция сбалансированного акцента на медитации и обучении для монашеского сообщества, в то время как миряне отличаются огромной верой. Один из самых известных бирманских буддистов С. Н. Гоенка – учитель-мирянин медитативной техники випассаны .

После того как Бирма получила в 1948 году независимость от Великобритании, и светское, и военное правительство поддерживает буддизм тхеравады. Военный режим взял буддизм под строгий контроль, и монастыри, где жили диссиденты, были безжалостно разрушены. Монахи часто оказывались в первых рядах политических демонстраций против милитаристского режима, например Восстания 8888 и Шафрановой революции 2007 года.

В последнее десятилетие появились различные националистические группы, которые пытаются возродить буддизм и противодействовать исламу. Монах Ашин Виратху, лидер Группы 969, называет себя Бирманским Бен Ладеном и предлагает бойкотировать магазины мусульман. Нередко под видом защиты буддизма происходят вспышки насилия, направленные против мечетей и домов мусульман. Мусульмане отвечают на них встречными нападениями, подливая масла в огонь.

Бангладеш

Буддизм был преобладающей религией этого региона до XI века. Сейчас менее 1% населения буддисты; они сосредоточены в Читтагонгском горном районе рядом с Бирмой.

Четыре буддийских храма есть в Дакке, столице Бангладеш, и множество храмов находится в восточных деревнях. Однако поскольку они отрезаны от Бирмы, уровень понимания учения и практики там невысокий.

Таиланд

Буддизм начал появляться в империях Юго-Восточной Азии в V веке н. э. В Таиланде следуют тхераваде, подвергшейся сильному влиянию местной религии и индуизма, а также буддизму махаяны. В отличие от Шри-Ланки и Бирмы, здесь никогда не было монашеской линии посвящения для женщин. Почти 95% населения страны буддисты.

Тайское монашеское сообщество создано по примеру тайской монархии: там есть Верховный Патриарх, а также Совет старейшин. Они ответственны за сохранение традиции в чистоте. Часть монашеских общин живёт в лесах, другая часть – в деревнях. И те, и другие являются объектами почитания и поддержки для сообщества мирян.

Нищенствующие монахи, относящиеся к «лесным» традициям, живут в уединении в джунглях и интенсивно практикуют медитацию, строго следуя монашеским правилам дисциплины. «Деревенские» монахи в основном заучивают наизусть тексты и проводят церемонии для местных жителей. Они также обеспечивают мирян защитными амулетами в соответствии с тайскими верованиями в различных духов. В местном буддийском университете, предназначенном для монахов, в основном обучают переводу буддийских писаний с классического пали на современный тайский язык.

Лаос

Буддизм впервые пришёл в Лаос в VII веке н. э., и сейчас 90% населения исповедует смесь буддизма и анимизма. С приходом коммунистического режима власти сначала не подавляли религиозные права, а использовали буддийскую сангху ради своих политических целей. Со временем буддизм подвергся тяжёлым репрессиям. Начиная с 1990-х годов буддизм переживает возрождение: большинство лаосцев очень религиозны, и у большинства мужчин есть хотя бы некоторый опыт жизни в монастыре. Большинство семей подносят пищу монахам и посещают храмы в дни полнолуний.

Камбоджа

Буддизм трехавады был государственной религией Камбоджи (старое название страны – Кампучия) с XIII века, и до сих пор 95% населения буддисты. В 1970-е годы Хмер Рог попытался уничтожить буддизм и почти преуспел в этом. К 1979 году почти все монахи были или убиты, или отправлены в ссылки, почти все храмы и библиотеки – уничтожены.

После того как принц Сиханоук был восстановлен в правах и снова стал царём, репрессии постепенно прекратились и интерес к буддизму возродился. Камбоджийцы также сильно верят в предсказателей судьбы, астрологию и мир духов, а монахи часто выступают в роли целителей. Кроме того, буддийские монахи участвуют во множестве различных церемоний, от выбора имени для ребёнка до свадеб и похорон.

Вьетнам

Буддизм пришёл во Вьетнам 2000 лет назад, сначала из Индии, затем – в первую очередь из Китая. Однако в XV веке он начал терять расположение правящего класса. Возрождение произошло в начале XX века, но в Республиканский период полиция, поддерживавшая католичество, противодействовала буддизму. Сейчас буддизм исповедует лишь 16% населения, хотя он и остаётся самой распространённой религией. Правительство стало менее жёстко относиться к буддизму, хотя ни один храм не может быть независимым от государства.

Индонезия и Малайзия

Буддизм пришёл в этот регион из Индии примерно во II веке н. э. по торговым путям. Буддизм практиковали здесь вместе с индуизмом вплоть до XV века, когда пала последняя буддийская империя – Маджапахит. К началу XVII века ислам полностью вытеснил эти религии.

В соответствии с индонезийской государственной политикой панчашила все официальные религии должны исповедовать веру в Бога. Хотя буддизм и не верит в Бога как в индивидуальную личность, он официально признан, поскольку утверждает существование Адибудды, «Первого Будды». Этот вопрос рассматривается в «Тантре Калачакры», которая была широко распространена в Индии около тысячи лет назад. Адибудда – всеведущий творец всех видимостей, существующий вне времени и других ограничений. Хотя он и представлен в виде символической фигуры, он не является существом. Адибудда может быть обнаружен во всех живых существах как природа ума ясного света. На этом основании буддизм признан одной из пяти государственных религий Индонезии наряду с исламом, индуизмом, протестантской и католической формами христианства.

Монахи Шри-Ланки принимали активное участие в возрождении буддизма тхеравады на острове Бали и в других частях Индонезии, однако это возрождение носило весьма ограниченный характер. На острове Бали интерес к буддизму проявили в основном последователи традиционной балийской смеси индуизма, буддизма и местной традиции спиритизма, в то время как в других частях Индонезии буддийская аудитория составляет около 5% и в основном представлена диаспорой китайских иммигрантов. Существует также очень незначительное количество новых индонезийских буддийских школ, сочетающих аспекты тхеравады, китайского и тибетского буддизма.

Буддизму следует 20% населения Малайзии, но в основном это китайцы. Примерно 50 лет назад там произошло снижение интереса к буддизму, и в 1961 году было основано Буддийское миссионерское общество, призванное распространять буддизм. В последнее десятилетие наблюдается рост числа буддийских практикующих, даже среди молодёжи. Также в Малайзии множество центров тхеравады, махаяны и ваджраяны, которые получают щедрую финансовую поддержку.

Восточноазиатский буддизм махаяны Arrow down Arrow up

Китайская Народная Республика

Последние 2000 лет буддизм играл значительную роль в китайской истории, а китайский буддизм оказывал существенное влияние на распространение буддизма в Восточной Азии. На период ранней династии Тан (618–907) пришёлся золотой век буддизма, а также развитие искусства и литературы.

Во время Культурной революции 60-х и 70-х годов ХХ века большинство буддийских монастырей было разрушено и основная масса образованных монахов, монахинь и учителей была казнена или отправлена в тюрьмы. Ещё более жестоким было преследование буддизма в Тибете и Внутренней Монголии. Благодаря реформам и росту свободы, интерес к традиционным религиям в Китае снова начал появляться. Были восстановлены старые храмы и построены новые. В основном в монастыри уходили люди из бедных и необразованных деревенских семей, и уровень образования оставался невысоким. Многие храмы служат исключительно достопримечательностями для туристов, и монахи просто собирают деньги за билеты и поддерживают храмы в чистоте.

На сегодняшний день многие китайцы интересуются буддизмом, и заметно возрастает уважение к тибетской традиции. Современные исследования оценивают буддийское население в 20%, и храмы по всему Китаю активно посещаются в то время, когда они открыты. Люди становятся более богатыми и занятыми, и многие пытаются избежать стресса, обращаясь к китайскому и тибетскому буддизму. Тибетским буддизмом особенно интересуются ханьские китайцы, в том числе в связи с тем, что в Китай приезжает давать учение всё больше тибетских лам.

Тайвань, Гонконг и районы проживания китайской диаспоры

Традиции восточноазиатского буддизма махаяны, берущие своё начало в Китае, наиболее сильны на Тайване и в Гонконге. На Тайване монашеская община, включающая монахов и монахинь, наиболее развита, и её щедро поддерживает сообщество мирян. Существуют буддийские университеты и буддийские благотворительные программы. Монашеская община Гонконга также процветает. Буддийские общины китайской диаспоры в Малайзии, Сингапуре, Индонезии, Таиланде и на Филиппинах делают акцент на проведении церемоний для богатства живущих и благополучия умерших. Есть много медиумов, которые входят в транс и через них говорят буддийские оракулы. Миряне обращаются к ним за консультациями по вопросам здоровья и в случае психологических проблем. Китайские бизнесмены, управляющие экономикой «азиатских тигров», часто делают щедрые подношения монахам, чтобы те совершали ритуалы для их финансового успеха. На Тайване, в Гонконге, Сингапуре и Малайзии растёт количество последователей тибетского буддизма.

Южная Корея

Буддизм пришёл на Корейский полуостров из Китая в III веке н. э. Он по-прежнему там относительно силён, несмотря на всё более частые нападения со стороны фундаменталистских христианских организаций. За последнее десятилетие в результате действий этих групп значительное количество буддийских храмов было разрушено или повреждено огнём. Буддистами являются 23% населения.

Япония

В Японию буддизм пришёл из Кореи в V веке, оказав значительное влияние на японское общество и культуру. Начиная с XIII века у японцев существовала традиция женатых храмовых священнослужителей, не имевших запрета на употребление алкоголя. Эти священники постепенно вытеснили традицию монахов, дающих обет безбрачия. Исторически сложилось так, что некоторые японские буддийские течения были крайне националистическими и верили, что Япония – это буддийский рай. В наше время там также есть некоторое количество фанатичных апокалиптических культов, последователи которых называют себя буддистами, но на самом деле имеют мало отношения к учению Будды Шакьямуни.

Около 40% населения считают себя буддистами, однако большинство японцев сочетают буддизм с традиционной японской религией синто. Ритуалы, связанные с рождением детей и свадьбами, проводятся в соответствии с синтоистскими обычаями, а буддийские священники проводят похоронные обряды.

В японских храмах очень красиво; они открыты и для туристов, и для верующих, хотя многие из них занимаются коммерцией. По большей части изучение и практика существенно ослабли. Сока Гаккай, одна из самых крупных буддийских организаций, возникла в Японии.

Центрально-азиатский буддизм махаяны Arrow down Arrow up

Тибет

В Тибете буддизм появился в VII веке. На протяжении веков, благодаря царскому покровительству и поддержке аристократии, буддизм прочно вошёл в различные стороны жизни тибетцев.

После оккупации Тибета Китайской Народной Республикой, буддизм был жестоко репрессирован. Из 6500 мужских и женских монастырей были разрушены все, кроме 150. Подавляющее большинство образованных монахов и монахинь были либо казнены, либо умерли в концентрационных лагерях. После Культурной революции некоторые из монастырей были восстановлены, но в основном силами бывших монахов, местного населения и тибетцев в изгнании: правительство помогло восстановить два или три монастыря.

Коммунистический режим Китая атеистический, однако он допускает пять «признанных религий», среди которых и буддизм. Хотя правительство говорит о невмешательстве в религиозные вопросы, после того как Далай-лама распознал одного тибетского мальчика как реинкарнацию Панчен-ламы, и мальчик, и его семья исчезли. Вскоре после этого китайское правительство начало собственный поиск, обнаружив другого мальчика, наполовину китайца, наполовину тибетца. Того, которого выбрал Далай-лама, с тех пор никто не видел.

Сегодня в каждом мужском и женском монастыре, а также в храмах есть собственная правительственная рабочая группа. Это полицейские в штатском и женщины, «помогающие» с различными заданиями. В целом, они надзирают за монашеским сообществом и делают доклады. Иногда численность таких рабочих групп сопоставима с самой монашеской общиной. Помимо вмешательства государства буддизм в Тибете также сталкивается с проблемой нехватки квалифицированных учителей. Монахи, монахини и миряне хотят больше учиться, но образование большинства учителей весьма ограничено. В последнее десятилетие правительство открыло рядом с Лхасой буддийский «университет». Это школа для молодых тулку, где они учат тибетский, каллиграфию, медицину и акупунктуру, а также кое-что из буддийской философии. Компьютерный век сделал буддизм более доступным для молодых тибетцев. Многие из них участвуют в группах Вичата и Вейбо, где делятся буддийскими наставлениями и историями. Изучение буддизма считается сейчас способом подчеркнуть свою идентичность как «настоящего тибетца».

Восточный Туркестан

Большинство калмыцких монастырей в Восточном Туркестане (Синьцзяне) было разрушено во времена Культурной революции. Некоторые из них сейчас восстановлены, но остаётся актуальной ещё более острая, по сравнению с Тибетом, нехватка квалифицированных учителей. Недавно ставшие монахами молодые люди разочаровываются, сталкиваясь с отсутствием учебных заведений; многие из них уже оставили монашество.

Внутренняя Монголия

Однако в худшем положении на территории Китайской Народной Республики находятся тибетские буддисты Внутренней Монголии. Во времена Культурной революции было разрушено большинство монастырей в её западной половине. В восточной половине, которая раньше была частью Маньчжурии, многое было разрушено ещё сталинскими войсками в конце Второй мировой войны, когда русские помогали освобождать северный Китай от японцев. Из 700 монастырей сохранилось только 27.

С 1980-х годов началось восстановление храмов и монастырей; их посещают не только монголы, но и ханьские китайцы.

Монголия

В Монголии существовали тысячи монастырей. Все они были частично или полностью разрушены в 1937 году по приказу Сталина. В 1944 году один из монастырей в Улан-Баторе формально открылся заново, но лишь как показной. В 70-х годах ХХ века был открыт колледж для монахов с пятилетней программой обучения, крайне сокращённой и делающей сильный упор на изучении марксизма. Монахам разрешили проводить ограниченное число ритуалов для населения. С падением коммунизма в 1990 году началось энергичное возрождение буддизма, которому помогали тибетцы, проживающие в изгнании. Много новых монахов было отправлено в Индию для обучения. Более чем 200 монастырей были восстановлены, хотя и в более скромном виде.

Однако наиболее существенная проблема, с которой сталкиваются сегодня буддисты Монголии, – это агрессивные мормонские и баптистские христианские миссионеры. Приехав под видом преподавателей английского языка,

Одна из самых больших проблем, с которой буддизм столкнулся в Монголии после 1990, – приезд агрессивных мормонских, адвентистских и баптистских христианских миссионеров под предлогом преподавания английского. Oни предлагают тем, кто обращается в их веру, деньги и помощь в обучении детей в Америке. Они распространяют красивые бесплатные буклеты об Иисусе, напечатанные на разговорном монгольском. Поскольку всё больше молодых людей стали принимать христианство, буддийские организации начали также распространять информацию о буддизме на разговорном языке, выпуская печатные материалы, телешоу и радиопередачи.

Сейчас насильственное обращение в другую религию в Монголии запрещено. В 2010 году 53% населения были буддистами, 2.1% – христианами.

Тибетцы в изгнании

Наиболее сильной среди тибетских традиций Центральной Азии является традиция, связанная с общиной тибетских беженцев, сформировавшейся вокруг Его Святейшества Четырнадцатого Далай-ламы. Далай-лама со времени народного восстания 1959 года, направленного против военной оккупации Тибета Китаем, проживает в Северной Индии в изгнании. Благодаря усилиям этого сообщества большинство основных женских и мужских монастырей Тибета отстроены заново и имеют полную образовательную программу подготовки учёных монахов, мастеров медитации и учителей. Для сохранения всех аспектов каждой школы тибетской буддийской традиции созданы образовательные и исследовательские учреждения и издательства.

Тибетцы в изгнании помогли возродить буддизм в Гималайских регионах Индии, включая Ладакх и Сикким, в Непале и Бутане, посылая туда учителей и восстанавливая линии передачи учения. Многие монахи и монахини из этих мест получают образование в монастырях тибетских беженцев.

Непал

Хотя большинство непальцев – индуисты, в этой стране, где родился Будда, по-прежнему сохраняется значительное культурное влияние со стороны буддизма. Три этнических группы – невари, гурунги и таманги – практикуют традиционную для этих мест форму непальского буддизма. В целом, буддисты составляют 9% населения.

Следуя смеси буддизма и индуизма, непальское буддийское сообщество является единственным, где сохраняются кастовые различия внутри монастырей. Пятьсот лет назад появились женатые монахи, ставшие потомственной кастой храмовых смотрителей и тех, кто возглавляет проведение ритуалов.

Россия

Три российских региона, где традиционно распространён тибетский буддизм, – Бурятия, Тува и Калмыкия. Все монастыри в этих регионах были полностью разрушены Сталиным в конце 30-х годов ХХ века, за исключением трёх, частично уцелевших в Бурятии. В 40-х годах Сталин открыл заново два показных монастыря в Бурятии под строжайшим надзором КГБ. Монахи, ранее снявшие свои монашеские одежды, начали носить их опять как рабочую униформу – только днём, на время ритуалов.

После падения коммунизма во всех этих трёх регионах началось активное восстановление буддизма. Тибетцы в изгнании стали направлять туда учителей, а молодые монахи поехали обучаться в Индию в тибетские монастыри. В Бурятии, Туве и Калмыкии восстановлено более 20 монастырей.

Небуддийские страны Arrow down Arrow up

Подробное знание о буддизме пришло в Европу в XIX веке после колонизации буддийских стран, благодаря работе христианских миссионеров и учёных. Примерно в то же время китайские и японские рабочие-мигранты начали строить храмы в Северной Америке.

В традиционно небуддийских странах во всём мире также существуют различные формы буддизма. Практикующих можно разделить на две основных группы: мигранты из Азии и практикующие неазиатского происхождения. Иммигранты из Азии, в особенности в США, Австралии и в некоторой степени в Европе, построили множество храмов своих традиций. Основной упор в этих храмах делается на распространении религиозного аспекта практики и поддержании центра, который бы помогал сообществам мигрантов поддерживать свою культурную идентичность. В Америке проживает более четырёх миллионов буддистов, в Европе – более двух миллионов.

Тысячи буддийских «центров Дхармы» всех традиций существуют сегодня более чем в 100 странах по всему миру, на каждом континенте. В большинстве из этих центров тибетской традиции, дзена и тхеравады ходят люди неазиатского происхождения. В них делается упор на медитации, обучении и практике ритуалов. Учителями могут быть как западные люди, так и этнические буддисты из стран Азии. Наибольшее количество таких центров находится в США, Франции и Германии. Многие серьёзные ученики посещают Азию для более глубокого изучения Дхармы. Буддийские образовательные программы существуют во многих университетах по всему миру. В настоящее время расширяется диалог и обмен идеями между буддизмом и другими религиями, современной наукой, психологией и медициной. Ведущую роль в этом процессе играет Его Святейшество Далай-лама.

Видео: Геше Таши Церинг - «Буддизм в следующие 100 лет»
Чтобы включить субтитры, кликните на иконке «Субтитры» в правом нижнем углу окна с видео. Сменить язык субтитров можно, кликнув по иконке «Настройки».

За время своего существования буддизм пустил глубокие корни в азиатских странах, где он продолжает оказывать сильное влияние на общественную и государственную жизнь. Во многих из них буддизм является государственной религией, а в Лаосе, Камбодже и Таиланде главы государств осуществляют руководство буддийской церковью.

В странах, где сильно влияние буддизма, сохраняется множество монахов: достаточно сказать, что в Камбодже монахом является каждый двадцатый мужчина. В Бирме. Камбодже, Лаосе, Таиланде монастыри есть почти в каждой деревне. Храмы строятся и на собранные монахами и верующими деньги, и на средства, отпущенные государством. Часто население участвует в строительстве своим трудом. Жизнь сельской местности теснейшим образом связана с монастырем. В дни праздников монастырь становится центром праздничных церемоний. В будни он сельская школа, где монахи - учителя, а буддийские книги - учебники. Буддийского монаха, пока он не снял тогу, нельзя арестовать, он не может быть свидетелем в светском суде и сам не может обращаться в светский суд. Его нельзя призвать в армию, он не может участвовать в выборах органов власти, в политике вообще. Официально не участвуя в политической жизни, монашество фактически оказывает на нее весьма серьезное влияние. Монастыри пользуются зачастую большим авторитетом, чем правительственные учреждения.

Ряд буддийских авторов ратует за распространение буддизма во всем мире, считая, что "великая революция общественной мысли" может быть достигнута лишь путем "вытеснения западных материалистических общественных и индивидуальных духовных ценностей и утверждения истинных ценностей, основанных на учении Будды". Составляются целые программы пропаганды буддизма вне пределов Азии, которые широко распространяются рядом международных буддийских организаций. Определенный успех в европейских государствах и США имеет дзэн-буддизм. Ею учение о том, что путем созерцания и самосозерцания можно достичь просветления, постижения подлинной сущности мира созвучно настроениям некоторой части молодежи и интеллигенции. Дзэн-буддизм привлекателен для них тем, что обещает людям достижение полной внутренней независимости от общества без ухода в отшельничество, без принятия на себя каких бы то ни было строгих обетов, которые могли бы в какой-либо степени нарушить обычный уклад жизни принявшим эту веру. Согласно этому учению человек может достичь внутренней независимости от общества, "полной безмятежности духа" без больших усилий, без преобразования этого общества, при сохранении его устоев.

Интерес к буддизму со стороны мировой общественности остро поставил в наше время вопрос о синтезе западной (рационалистической, предметной) культуры и восточной (созерцательной, нерационалистической) индо-буддийской психокультуры. Решению этого вопроса, как известно, была посвящена подвижническая деятельность великих русских интеллигентов Н.К. и Е.И. Рерихов. Они считали, что синтез (взаимодействие) двух культур способен духовно обогатить современную культуру человечества, избавив ее как от крайностей западного рационализма, так и от крайностей восточного мистицизма и психологизма.

К настоящему времени последователей буддизма в мире по разным источникам насчитывается от 400 до 700 млн. чел. Такое расхождение в цифрах связано с тем, что переписи буддистов никогда не проводились, а отдельные религиозные направления, школы и организации склонны завышать число своих приверженцев. Число последователей буддизма в странах СНГ (их больше в России) приближается к 1 млн. человек.

Являясь мировой религией, буддизм по мере интеграции в культуру стран своего распространения сам стал частью этой культуры, национальной психологии, образа жизни народов, исповедующих его. Все это позволяет рассматривать буддизм как религиозно-философский и историко-культурный комплекс, дающий возможность подхо-дить к нему и как к религии (определенной конфессии), и как к философии, и как психологии (буддизм прежде всего ориентирован на изменение сознания), и как к идеологии, и как к явлению культуры.

Ритуальная жизнь буддизма

Вопрос о культовой практике буддизма связан с вопросом о квалификации буддизма как религии в целом. Особенно это относится к раннему буддизму, связываемому непосредственно с Буддой. Ритуальная сторона не только отсутствовала, невнимание к ритуалам было основой противопоставления существующей религии, имевшей разветвленную ритуальную систему. Соответственно, нередкое высказывалось суждение о том, что ранний буддизм не был, строго говоря, религией.

Это скорее была этика, предлагавшая схему верного жизненного пути, дополненная специфической картиной мира в виде космогонических, антропогонических и социогонических мифов. Отсутствовало и четкое представление о потустороннем, подобно монотеистическим религиям, где потустороннее связано с оппозицией тварного и нетварного миров, творца и творения. Для достижения идеала не требовалось ритуалов, нужны были только определенные действия по организации собственной жизни. Отсюда и выраженная элитарность учения, которое принимают те, кто способен оценить его глубину.

Очевидно, что процесс становления и превращения буддизма в "привычную" для нас религию протекал медленно. Практики правильной жизни, особенно направленные на достижение психофизического контроля над собой становились ритуализованными, но это, скорее, суррогат ритуалов, а не религиозный ритуал в чистом виде.

Развернутые ритуальные практики появляются позднее, в связи распространением буддизма на территориях, занятых иными религиями, когда он перенимал уже существовавшие ритуалы, интегрируясь с ними. Это соответствовало и иной важной тенденции – стремлению к миссионерству, распространению взглядов и расширению влияния. Отход от элитарности и установка на вовлечение в религиозную жизнь широких кругов людей неизбежно приводили к необходимости оставить в употреблении хотя бы часть ритуалов, к которым люди привыкли и с которыми не желали расставаться. Таким образом, в буддизме появлялось все больше синкретических элементов, чуждых раннему буддизму.

Естественно, особенно восприимчивой к появлению и заимствованию ритуалов оказалась Махаяна с характерным для нее смягчением установок классического буддизма, представленного Хинаяной. Отсутствие доктринальной четкости еще больше облегчало этот процесс. Соответственно, в разных регионах буддизм обогащался теми ритуалами, которые там были распространены.

Возникает культ самого Будды с уже упомянутым почитанием его праха, иных реликвий, мест, связанных с его жизнью. Появляется праздник Дня Будды, соединяющий, что характерно для буддийского мировоззрения, воспоминание о трех событиях: рождении Будды, его просветлении и уходе из жизни. Это постепенно рождает практику паломничества, совершенно чуждую раннему буддизму, делавшему акцент на разделении учения и его воплощения. Характерный для Махаяны культ множества Будд породил и умножение обрядов. Можно упомянуть появление изображений (самого Будды, символических картин мироздания, иных священных символов), погребальных ритуалов, молитвенных практик, подразумевающих многократное повторение сравнительно небольших мантр.

Вместе с тем в буддизме сохраняется отношение к ритуалам как в некотором отношении второсортному явлению, необходимому для менее совершенных мирян. Проходящие более совершенным путем обращают основное внимание именно на психофизические практики.

Появление изображений сформировало определенный буддийский канон, основанный на символической передаче основных категорий буддийского мировоззрения. Даже антропоморфные изображения содержат ряд неожиданных элементов с отступлением от подобия, что должно отражать изменчивость, текучую неопределенность мира, отказ от фиксации определенного законченного образа, будь он чисто земной (светская живопись европейского типа) или запредельный, принадлежащий вечности (например, христианская иконопись). В рамках культуры христианских стран подобная эстетика, вообще характерная для восточных религий, нередко интерпретировалась нс только как противоестественная и безобразная, по и демоническая и даже вредоносно-магическая, притягивающая нечистые силы (можно упомянуть и устойчивый страх перед предметами египетского погребального ритуала, отразившийся в фантастических произведениях, "фильмах ужасов").

В некоторых регионах распространения буддизма обряды стали особенно распространенными и сложными.

Ярким примером этого является буддизм тибето- монгольского региона, который даже получил особое наименование ламаизм. В XX в. многие тибетские буддисты во главе с очередным Далай-ламой эмигрировали из- за неблагоприятной политической обстановки, но даже в Индии они выделяются среди носителей типичного индийского буддизма. Именно эта ветвь буддизма оказалась представлена в России среди калмыков, бурят и тувинцев. Даже ставился вопрос и о том, не считать ли его отдельной религией, вышедшей из границ буддизма и стремящейся к политеизму. Однако на современный момент термин выходит из употребления, поскольку принципиальных отличий этой ветви буддизма от иных нет.

Для него характерны введение в религиозную картину существовавших ранее местных культов, которые не вытеснялись, а поглощались буддизмом, строгая централизация, стремление к единообразию вероучения, появление единого главы – Далай-ламы (Океан-ламы ). Эта ветвь буддизма переняла ряд ранних шаманистских практик, бытовавших на этой территории, ввела в употребление новые ритуальные элементы (вроде молитвенной мельницы, верчение которой вызывает передвижение молитвенных текстов и позволяет таким образом "ускорить" практику повторения молитв).

Буддизм в современном мире

Буддизм не могли не затронуть общие процессы изменения социальной и религиозной среды, что нашло отражение в ряде явлений.

Стал формироваться комплекс явлений, расплывчато именуемый необуддизмом. С одной стороны, так иногда называют адаптацию буддийского учения для носителей типично европейской или американской культуры. Уже в XIX в. буддизм стал привлекательным для некоторых философов, например А. Шопенгауэра (1788–1860), державшего в квартире статуэтку Будды наряду с бюстом И. Канта, которого считал учителем. Их интересовал сам взгляд буддизма на мир (то, что и стали обозначать как "буддийскую философию"), а религиозное его содержание оставалось им безразлично. Позднее, на фоне общих недостаточных знаний о религии и увлечения "восточной культурой", идеи буддизма стали смешиваться с элементами иных восточных религий, причудливо трансформироваться, порою сильно уходя от типичного буддизма и способствуя оформлению некоторых новых религиозных движений (см. параграф 10.6). Популярность идей Чань-буддизма совпало с увлечением "восточной философией", разновидностью которой и становился буддизм. Она воспринималась как альтернатива рационализму и западной культуре в целом и ряду религий, включая христианство, в частности.

Увлечение этими идеями ширилось в молодежных кругах, принимая утрированные формы социального протеста, и достигло максимума в 1960-х гг. Представителей молодежных движений, например хиппи, привлекала и рыхлая организационная структура буддизма, большие возможности его индивидуалистической интерпретации, созерцательность, часто трактовавшаяся как безделье и асоциальность, отсутствие привычной эсхатологии монотеистического типа, истолковывавшаяся как чистая безнаказанность и снижение личной ответственности и подчиненности.

Такой необуддизм становился основой для мирного анархизма. При этом на почве поверхностных знаний о самом буддизме его идеи часто упрощались и вульгаризировались. Часто такой буддизм превращается в один из видов оккультизма, сторонники которого ставят перед собой вполне магические цели, добиваясь не отрешения от мира, а как раз завладения им с помощью обретения особых сил, в том числе и с помощью медитации, йогических практик и т.п.

С другой стороны, под необуддизмом понимают стремления ряда представителей буддизма адаптировать его к интересам современности через внесение новых, нехарактерных элементов. В частности, в интересах большего сближения с монотеистическими религиями делались попытки внести в буддизм эсхатологические представления монотеизма вроде рая и ада, что изначально нетипично и неорганично для буддизма, рационализировать представления о нирване и т.п. Сюда же можно отнести усиление миссионерской деятельности и участие в общественной и политической жизни. Можно говорить о появлении в буддизме некоторых тенденций религиозного модернизма, хотя из-за отсутствия жестко нормированного единого вероучения возникновение типичного модернизма затруднено, поскольку в таком случае новшества трудно противопоставить закрепленной традиции.

Цель лекции: рассмотреть буддизм как мировую религию, его ключевые концепции.

План лекции:

1. Буддизм и индуизм. Ключевые концепции.

2. Этика буддизма. Школы буддизма.

3. Дзэн-буддизм.

Основные понятия : «четыре благородные истины», «восьмеричный благородный путь, нирвана, сатори, Бодхисаттва, махаяна, хинаяна, архат, коан, мондо.

Буддизм представляет собой уникальное религиозно-философское учение, которое не предполагает веру в Бога, в бессмертие и даже существование души. Буддизм возник в VI в до н.э. как учение, оппозиционное индуизму. В частности, если в индуизме присутствует идея единой божественной реальности – Брахмана, который проявляется посредством многочисленных богов и богинь и бессмертной души человека – Атмана, то буддизм отрицает реальность Бога и существование бессмертной души человека. Буддизм вообще не признает ничего абсолютного. Согласно ему, все сущее взаимосвязано и находится в состоянии постоянного изменения.

Прежде чем обратиться к ключевым концепциям буддизма, остановимся на личности основателя – Будды. Его рождение связано с многочисленными легендами. Имя Будды – Сиддхартха Гаутама, он родился принцем, был окружен богатством. Однако, встретив четыре знамения: дряхлого, немощного старика, больного человека, похоронную процессию (мертвое тело) и благочестивого нищего странника с умиротворенным лицом. Сиддхартха бежит из дома, становится нищим странником, затем лесным отшельником. Гаутама вел аскетический образ жизни подобно аскетам в индуизме. Однако, доведя свою плоть до изнеможения, он понял, что Истина остается далекой и непостижимой. Тогда, Сиддхартха Гаутама стал медитировать под смоковницей (49 дней) и достиг просветления – стал Буддой. Будда стал проповедовать открывшееся ему знание, образовал общину – сангхи.

Учение Будды включает в себя «четыре благородные истины» и «срединный восьмеричный путь» - магга. Общая характеристика срединного пути следующая. Есть две цели, к которым не должен стремиться странник. Первое – стремление к желаниям и к наслаждению, которое возникает из желаний и ведет к новому рождению.

Второе – стремление к боли и лишениям, к излишнему умерщвлению плоти. Учение Будды дошло до нас в текстах так называемого Палийского канона, т.е. собрание буддийских текстов на языке пали, принадлежащее школе тхеравада. Комплекс этих текстов, которые были записаны на пальмовых ветках получил название «Типитака» или «Три корзины». «Типитака» состоит из трех разделов. Первый – «Виная-питака» содержит описание различных предписаний для монахов. Следующий раздел – «Сутта-питака» или собрание проповедей Будды. Этот раздел включает пять подразделов Дигха, Маджджхима, Самьютта, Ангуттара, Кхуддака. В пятый подраздел Кхуддака входят 15 разноплановых текстов, в том числе «Дхаммапада» (сборник афоризмов) и «Джатаки» - сказания о прошлых воплощениях Будды. Третий раздел «Абхидхамма – питака» включает несколько трактатов на метафизические темы. Однако, главным путем достижения истины по буддизму остается внутренний опыт.

Четыре благородные истины буддизма:

1. Жизнь – дуккха или жизнь есть страдание. Дуккха есть обозначение неприглядных сторон жизни. Это может быть и удовольствие, которое всё равно ведет к страданию. Цель буддизма – преодоление дуккхи.

2. Причина страдания – танха. Танха – желание, привязанность к жизни как источнику страдания. Согласно буддизму, земное существование человека иллюзорно и бренно.

3. С избавлением от привязанностей (ниродха) исчезает причина страдания.

4. Следует придерживаться срединного благородного пути – магги.

Данный благородный, восьмеричный путь предполагает:

1. Правильное понимание. Это означает понимание основ учения Будды и взаимосвязи всего сущего.

2. Правильное намерение (решимость). Путь буддизма требует решимости, а не умозрения.

3. Правильная речь. Следует воздерживаться от лжи, резких высказываний, слов вражды и праздной болтовни.

4. Правильные дела. Это означает не покушаться на чью-либо жизнь, быть сострадательным и благожелательным ко всем живым существам, воздерживаться от стяжания, не потворствовать проявлению отрицательных эмоций, воспитывать в себе спокойствие, простоту и созерцательность, воздерживаться от неправедных речей, воздерживаться от употребления помрачающих разум средств, расширять сознание.

5. Правильная жизнь. Это приверженность ценностям в свете учения Гаутамы и соблюдение предыдущего.

6. Правильное усилие. Усилия необходимо проявлять в четырех направлениях:

а) устранить низкие помыслы и желания;

б) предупредить появление таковых в будущем;

в) поощрять появление праведных мыслей и желаний;

г) сосредоточиться на уже возникших позитивных помыслах.

7. Правильные мысли. Это осознанное отношение к своему телу, чувствам, помыслам, объектам созерцания.

8. Правильное созерцание. Медитация – техники, позволяющие контролировать разум, повышать его сознательные и подсознательные возможности.

Помимо восьмеричного пути существует тройственный путь, включающий свод нравственных заповедей, самадху – медитацию, ведущую к расширению сознания и праджню – мудрость. Мудрость в буддизме можно достичь на трех уровнях:

· шрутамайя – праджня – мудрость, почерпнутая из книг;

· чинтамайя – праджня – мудрость, почерпнутая в ходе самосозерцания и размышления;

· бхаванамайя − праджня – высшая мудрость, обретаемая в процессе духовной практики. Высший уровень познания не может иметь адекватного вербального выражения.

Как уже отмечалось, в представлении буддизма, мир непостоянен, каждое существо, каждый предмет, какими бы постоянными они не казались, на самом деле являются преходящими и составными. Не существует бытие, есть только становление. Человек, который кажется единой личностью, на деле представляет собой сочетание пяти психологических элементов – скандх: рука – форма, ведана – чувства, самджня – ментальность, санскара – желание, виджняна – сознание. Каждый из этих элементов изменчив и конечен.

То, что человек подразумевает под собственным ЭГО, есть не что иное, как сумма процессов, посредством которых осуществляется взаимодействие с окружающим миром. Однако поступки человека творят его индивидуальную карму. В Дхаммападе написано: «Мы таковы, какими были наши мысли вчера, наши мысли сегодня строят нашу жизнь завтра».

Цель буддизма – высвободиться из круга сансары, достичь нирваны. Единственно постоянная сущность в буддизме – нирвана. Это третье измерение бытия, выходящее за пределы бытия и небытия. Нирвана – «угасание» огня. Достигший нирваны гасит в себе тройственный огонь ненависти, зависти, невежества. Человека, достигшего нирваны, называют мудрец-архат, татхагата.

В буддизме различают три основные школы: хинаяна, махаяна, ваджраяна (алмазная колесница). Хинаяна – узкий путь спасения, где состояние нирваны доступно только для монахов буддистской общины. Махаяна – «великая колесница» предполагает освобождение для всех (монахов и мирян).

В махаяне существует феномен бодхисатв. Это люди, стоящие на пороге нирваны, но не переходящие в это состояние, так как необходимо всем существам достичь нирваны.

Например, клятва бодхисаттвы: «...Я не забочусь о своем спасении, я стремлюсь наделить все существа великолепием высшей мудрости. Итак, я принимаю на себя все страдания, всех существ. Я готов подвергаться любой пытке в любом чистилище Вселенной. Ибо пусть лучше буду страдать я, чем множество живых существ».

Этическое учение буддизма включает этику сострадания. Буддистский канон включает джатаки – рассказы о воплощениях Будды в разных телах. Данные рассказы полны историями самопожертвования ради живых существ. Одним лишь состраданием, добротой, воздержанием и самоограничением может равно мужчина или женщина скопить надежное сокровище – добро.

Этические нормы буддизма являлись основой жизни монашеской общины. Послушники буддийской общины дают обет, включающий десять наставлений:

Я даю обет воздерживаться от причинения вреда живым существам.

Я даю обет не брать того, что не дано.

Я даю обет воздерживаться от дурного поведения, внушенного влиянием страстей.

Я даю обет воздерживаться от ложных речей.

Я даю обет воздерживаться от суры, мерайи и мадджи (алкогольные напитки), порождающих беспечность.

Я даю обет развивать участливую доброту и сострадание к живому.

Я даю обет развивать великодушие.

Я даю обет стремиться к обретению спокойствия, простоты в общении и способности к углубленному созерцанию.

Я даю обет стремиться быть правдивым, выдержанным и целеустремленным.

Я даю обет стремиться к расширению сознания.

В середине I тысячелетия н.э. в рамках махаяны складывается третье направление буддизма – ваджраяна или «алмазная колесница». Это направление буддизма получила распространение в Тибете. Тибетские мистики долго пытались открыть в человеке «прима материю», которая бы духовно преобразила человека. В Тибете широко известно произведение «Восемьдесят четыре сиддха», посвященные этим мистикам. С этим также связана История Гуру Канканапы, который рекомендовал индийскому царю медитировать на драгоценные камни, в частности на алмазы. В итоге царь стал сиддхом.Позднее идея драгоценности приобрела форму «алмазного жезла» Ваджры и стала символом трансцендентальных качеств буддизма. Алмаз – символ трансцендентального состояния шуньяты, которое представляет собой отсутствие умозрительных определений и описано Буддой как «Нерожденное, Невозникшее, Несозданное и Неоформленное». Это направление буддизма делает акцент на практике освобождения, которая называется буддийским тантризмом. Здесь используются различные медитативные практики для освобождения и трансформации сознания. Центральная идея буддийского тантризма – ПРАДЖНЯ (предзнание, интуиция, мудрость). Буддист стремится к возвращению в «несотворенное», «неоформленное состояние шуньяты, из которой все проявилось и которая находится по ту сторону всего сотворенного. Осознание этой шуньяты есть праджня – запредельное высшее знание. Реализация этого знания в жизни есть просветление. Если праджня – всеохватывающий женский принцип, из которого проявляется каждая вещь, объединяется с активным мужским принципом вселенской любви и сострадания, то достигается состояние Будды. Необходимо внутри нас преодолеть полярность посредством совпадения мужской и женской природы в процессе медитации.

Одно из направлений буддизма – дзэн-буддизм, получивший распространение в Китае и Японии. Легенда происхождения дзэн-буддизма связана со старцем Махакашьяну, которому Будда передал свое учение. Дзэн – означает «медитация». Судзуки, исследователь дзэн-буддизма выделяет четыре основные характерные черты дзэн-буддизма:

особое откровение без посредства Священного Писания;

независимость от слов и букв;

прямой контакт с духовной сущностью человека;

постижение сокровенной природы человека и достижение совершенства Будды.

Дзэн презирает слова, понятия и доводы, основанные на них. Для дзэна главное – опыт. Истина (парамата) – это продукт внутреннего опыта, даруемого божественной мудростью. Она выше всяких слов и разграничений, а потому не может быть достаточно выражена ими. Поэтому, для дзэна характерно «прямое указание» на истину. «Указывать прямо в ум человека. Увидеть собственную природу и достичь просветления». Дзэн не допускает любых посредников между человеком и истиной, даже если это Будда.

Для человека, согласно дзэн-буддизму, характерно мышление разграничения – дуалистическое мышление, которое все воспринимает в отношении противоположности: добро-зло, приятное-неприятное, субъект-объект. Дзэн разработал технику, позволяющую выйти за пределы этих противоположностей и обрести целостное видение мира, когда исчезает ощущение субъективной обособленности Я. Познающий не ощущает себя отдельным от познаваемого, переживающий не ощущает себя отдельным от переживания. Возникает ощущение вневременных мгновений, которые возникают у человека, переставшего сопротивляться потоку событий.

Для Дзэна характерна у-ши – естественность и непринужденность. Не нужно опустошать ум или очищать, нужно дать ему волю – отпустить. Это и есть самадхи – праджня, естественное освобождение и практика «не-мыслей».

Цель дзэн-буддизма – достижение состояния сатори. («нирвана»). Его характеристики: иррациональность, интуитивное прозрение, неоспоримость, утверждение, чувство потустороннего, безличный характер, чувство экзальтации, мгновенность. Сатори коротко можно обозначить как расширение сознания.

Методика дзэн-буддизма – мондо и коаны. Мондо – это небольшие рассказы, беседы учителя и ученика. А коан – парадоксальная задача. Цель использования данных методов:

проверить работу разума и позволить разуму определить свои границы;

ускорить созревание существующих для Дзэна элементов сознания, что приводит к состоянию сатори.

Например, классическое мондо. «До того, как я тридцать лет изучал Дзэн, я видел горы как горы и реки как реки. Затем, когда я приблизился к пониманию, я научился видеть, что горы – это не горы, а реки – это не реки. Но теперь, когда я постиг саму суть, я спокоен. Просто я снова вижу, что горы – это горы, а реки – это реки». Или знаменитый коан о гусенке.

Учителя Дзэн никогда не говорят о Дзэн, ученик должен сам постичь Истину. Сатори обрушивается на учеников в неожиданный момент, часто во время беседы с Учителем.

Например, Дао-синь, четвертый патриарх Дзэн пришел к Сэн-цаню с вопросом:

- «Каким способом можно достичь освобождения?»

- «Кто связывал тебя?» - спросил Сэн-цань.

- «Никто меня не связывал».

- «Тогда зачем ты стремишься к освобождению?»

Момент сатори для Дао-синя настал.

Таким образом, буддизм возник как оппозиционное течение индуизма. В отличие от последнего, буддизм не предполагает веру в Абсолютную реальность – Брахмана. Буддизм является более демократичным, чем индуизм, так как не признает кастовое деление общества и считает, что каждый может стать Буддой. Буддизм не признает существование бессмертной души человека – атмана. В мире нет ничего абсолютного, все меняется и все преходяще. Человек есть сочетание пяти скандх, которое постоянно изменяется. В буддизме отсутствует авторитет книжного знания, главный метод постижения истин буддизма – это внутренний опыт. В буддизме нет такого ритуализма, как в индуизме.

Этика буддизма – сострадание ко всем живым существам. Ярким примером сострадания является феномен Бодхисаттв. В зависимости от пути освобождения (узкий или широкий) различают две школы буддизма: хинаяна и махаяна. Хинаяна предполагает спасение только для буддистских монахов, махаяна – для всех.

Буддизм, распространяясь по миру, преломился по-разному в различных культурно-исторических традициях. В Китае и Японии получил распространение дзэн-буддизм, который оказал большое влияние на культуру этих стран. В дзэн-буддизме акцент делался на практический путь постижения Истины: медитация, коаны, мондо и др.

Обратите внимание на различие и сходство индуизма и буддизма. Запомните ключевые идеи буддизма – четыре благородные истины и восьмеричный срединный путь. Уясните себе разницу между школами буддизма. Обратите внимание на особенности дзэн-буддизма в рамках буддистского вероучения. При работе над материалом лекции привлеките буддистские сутры.

Актуален ли буддизм в современном мире? Довольно интересно, почему тема ставится как соответствие буддизма с современной жизнью. А почему не с жизнью вообще? Есть ли что-то особенное именно в современной жизни? Вот, например, мобильные телефоны, все эти звуки – это уже отличие, это уже какая-то характеристика современной жизни. Этого не было 15 лет назад. Но в целом, человеческие условия были одинаковыми на протяжении всего времени. Люди сердились, люди спорили друг с другом. Это было всегда. Люди были несчастливы, люди были раздражены, и устанавливать близкие отношения с другими не очень легко. И, так или иначе, жизнь каждого в той или иной степени заполнена беспокойством. Беспокоимся ли мы, например, об экономической ситуации сейчас, или тысячу лет назад мы беспокоились о засухе, из-за которой у нас был неурожай. Так что, я считаю, что у буддизма есть что предложить для всех времён, а не только для настоящего времени.

Видео: Геше Лхакдор - «Что такое буддизм?»

Буддийская наука, буддийская философия и буддийская религия Arrow down Arrow up

Его Святейшество Далай-лама проводит различие между буддийской наукой, буддийской философией и буддийской религией. И он говорит, что буддийская наука и буддийская философия могут очень многое предложить для каждого. И нам необязательно уходить в буддийскую религию, чтобы получать пользу от того знания, от тех глубоких вдохновений, которые содержатся в буддийской науке и в буддийской философии.

Буддийская наука имеет дело с психологией, с глубоким анализом того, как работает ум, как на него влияют эмоции, как работает восприятие. Также очень многое он может предложить в области логики. И также там есть очень глубокие познания в космологии. Буддийская философия относится к реальности, к тому, как мы понимаем реальность и как мы деконструируем наши фантазии, наши представления о реальности. И это те вещи, которые могут быть полезны для каждого, даже если не вдаваться в такие религиозные аспекты, как реинкарнация, освобождение, просветление и так далее. И даже медитация – это то, что может быть очень полезно для нас как тренировка нашего ума и развитие более позитивного подхода, отношения к жизни.

Актуальность буддийской психологии и философии Arrow down Arrow up

Соответствие буддийской психологии и философии. Основная цель, и не только этих двух направлений, но и буддийской религии в целом, – это устранить страдания и обрести счастье. У нас очень много умственного страдания из-за психологических сложностей, из-за эмоциональных неувязок. У нас возникает много проблем из-за того, что мы иррациональны. И мы не находимся в контакте с реальностью. Именно это и помогут нам преодолеть буддийские учения.

И конечно, буддизм как религия говорит о пользе в будущем, в том числе в будущих жизнях, перевоплощениях и так далее. Но если мы посмотрим на буддийскую философию и психологию, они могут дать нам какую-то реальную пользу уже и в тесной связи и с нашей жизнью.

Главной структурой в буддийском учении было то, что называется «четыре благородных истины». И слово «благородные» здесь – это просто термин, который происходит из санскрита и обозначает тех, кто узрел реальность, увидел реальность. То есть, это высоко реализованные существа. И это действительно так. Те, кто действительно увидел реальность, понимают, что это и есть истина.

Истинные страдания: несчастье, счастье и компульсивность Arrow down Arrow up

И первая истина – это страдание. Что такое страдание? Каковы те проблемы, с которыми мы сталкиваемся, что это по истине?

Первая проблема – это несчастье. Есть много страданий, и все мы знаем, как неприятно быть несчастным. Конечно, может быть очень много градаций несчастья. Даже если мы в приятных обстоятельствах, в хорошей компании, у нас хорошая еда, всё равно мы можем чувствовать себя несчастными. И даже если у нас что-то сильно болит, всё равно мы можем быть счастливыми, не жалуясь, не расстраиваясь и не заботясь о себе излишним образом, а просто быть в покое и принимать ситуацию. И, например, даже если у нас есть сильная боль, например, если мы болеем раком, то мы больше заботимся о том, как не расстраивать наших родственников. И вот это несчастье – это первая основная проблема, с которой мы сталкиваемся.

И вторая проблема – и это может быть немножко необычно, потому что люди не воспринимают это как проблему, – это обычное счастье. В чём же проблема с обычным счастьем? Оно не длится. Мы никогда не удовлетворяемся им. Нам всегда его мало. Оно изменяется. Оно у нас было, а затем наше настроение меняется и больше мы уже не счастливый если бы действительно наше счастье было бы окончательным и подлинным, тогда, чем больше бы у нас было условий для счастья, тем более и более счастливыми мы бы становились постоянно. Например, если подумать о мороженом, которое нравится очень многим людям. В теории, чем больше мороженного мы бы ели, тем более и более счастливыми мы бы становились. Но после некоторой точки уже не работает: чем больше мы едим мороженного, тем больше оно нам надоедает и тем хуже нам становится. Поэтому это обычное счастье, к которому мы стремимся, которого пытаемся достичь, оно также вызывает проблемы, оно также неидеально.

И вот это интересный момент. Я часто спрашиваю сам себя: «Сколько твоей любимой еды тебе нужно съесть, чтобы насладиться ею? Одной маленькой ложки будет достаточно? «Вот, я насладился. Ну и хорошо. Что дальше? «Это же не так, правда? Мы стремимся есть всё больше, больше и большей даже наслаждение этим тоже не приносит удовлетворение.

И третья проблема, с которой мы сталкиваемся, – это наше навязчивое существование. Навязчивое в том смысле, как, например, какая-то песня, которая у нас в голове вертится, и мы не можем её остановить. Или словно если у нас есть какие-то навязчивые негативные мысли или навязчивое беспокойство, навязчивое говорение постоянно или навязчивое выполнение поступков. Например, можно навязчивым образом быть перфекционистом. Вот весь этот аспект навязчивости – это то, о чём в буддизме говорится как о карме. Карма – это вот эта вот навязчивость, когда мы не владеем собой и это заставляет нас постоянно совершать какие-то действия. И даже если это какое-то навязчивое «хорошее поведение», например, я всё время стараюсь быть совершенным, мы никогда не бываем удовлетворены. Это приносит много стресса, это совершенно неприятно.

Будет ли это деструктивным или конструктивным, это навязчивое поведение вовсе не полезное. Оно приносит одни проблемы. Особенно если мы навязчивым образом думаем, говорим, действуем с гневом, с жадностью или с привязанностью, с завистью, ревностью. Например, если у нас есть какие-то навязчивые мысли ревности по поводу нашего партнёра, жены или мужа, мы всё время охвачены этим, у нас паранойя – это неприятно, правда? Было бы чудесно, если бы мы могли преодолеть этот навязчивый аспект нашего думания, нашей речи и наших действий.

Ищем истинную причину страданий в своём уме Arrow down Arrow up

Буддизм говорит, что нам нужно посмотреть внутрь себя и там найти причины этих проблем. Легко переносить вину за наши проблемы на внешние факторы. Я сержусь из-за экономики, или из-за погоды, или из-за политики, что-то в этом роде. Но внешние факторы – это, скажем так, условия. Это условия для того, чтобы в нас самих проявились определённые привычки. Например, привычка жаловаться. Мы можем считать, что есть какая-то внешняя причина, а не наше навязчивое поведение. Но что бы ни происходило снаружи – это всего лишь условие для того, чтобы мы продолжали навязчиво жаловаться в стиле: «Это всё равно хорошо не будет». Вот такие жалобы.

Видео: Геше Таши Церинг - «Зачем изучать буддизм?»
Чтобы включить субтитры, кликните на иконке «Субтитры» в правом нижнем углу окна с видео. Сменить язык субтитров можно, кликнув по иконке «Настройки».

Итак, один из главных моментов буддизма – то, как мы воспринимаем жизнь, зависит от нас. Жизнь может идти вверх или вниз, и мы можем воспринимать её либо очень беспокойно, либо со спокойным умом. И это зависит от нас. И что нам нужно понять? Нам нужно исследовать себя и посмотреть, каковы причины: что вызывает во мне это навязчивое поведение, это беспокойство? В чём причина?

И буддизм говорит, что нам нужно идти глубже, глубже и глубже, чтобы обнаружить, в чём подлинная причина нашей проблемы. Можно сказать, например, что моя проблема – это плохой характер. Но из-за чего у меня плохой характер? Можно пойти глубже. И эта глубокая причина – та, которую обнаружили эти высоко реализованные существа, – это смятение и непонимание того, как я существую, как существуют другие, как существует всё. Это заблуждение о том, как существует всё вокруг меня, что происходит со мной. Вместо того чтобы воспринимать реальность как она есть, мы проецируем эти фантазии на реальность.

Ложные проекции Arrow down Arrow up

Например, по поводу себя мы можем проецировать: «Всё должно быть по-моему. Я должен всем нравиться. Все должны обращать внимание на то, что я говорю, потому что это важно». Вы можете посмотреть на это на примере блогов и коротких сообщений, когда всё, о чём я пишу, – это очень важно и весь мир должен об этом знать. Я сегодня на завтрак что-то съел: это очень важно и все должны знать. И если недостаточно людей нажали «мне нравится» под тем, что я съел сегодня на завтрак, я несчастлив, это портит весь мой день.

Или ещё одна такая ложная проекция – это то, что я всегда должен всё контролировать. Есть какая-то ситуация, и я должен всё контролировать. Я должен всё понять, как оно работает, чтобы вот это всё было. Например, мои работники в офисе должны делать так, как я хочу. Или в моей семье родственники тоже должны делать так, как я хочу. Но это абсурдно, мы понимаем это. Но это основано на той проекции, что мой способ жить и что-то делать – это правильный способ что-то делать.

Или мы транслируем на кого-то: «Ты должен любить меня». Что вот этот человек – особенный. И независимо от того, кто ещё любит меня, например, мои родители, собака или кто-то ещё, вот именно этот человек должен меня любить. И если он не любит, то я страдаю, я несчастлив. И по этому поводу я всегда вспоминаю большие колонии пингвинов в Антарктике. Там есть десятки тысяч пингвинов, и все они для нас на одно лицо. И для одного из пингвинов вот именно тот, один из десяти тысяч, другой, он является особенным, или она. «И я очень хочу, чтобы она меня любила», – есть такое особое отношение. Но это тоже фантазия. Это тоже проекция, что именно этот пингвин или пингвиньих настолько особые и выделяются из всех остальных.

То есть, мы раздуваем себя: «Я такой особенный». Или мы раздуваем кого-то другого: «Ты такой особенный». Или мы раздуваем то, что происходит с нами. Например, у меня есть проблема с ребёнком, который плохо учится. И тогда я – один-единственный человек во вселенной, у кого есть такая проблема. Или у меня спина болит, или у меня стресс, или что-то ещё. И я единственный, у кого есть эта проблема, только я воспринимаю эту проблему. Или: «Никто не может понять меня. Всех остальных, может быть, и легко понять. А вот именно меня – очень сложно, просто невозможно понять».

Мы раздуваем все эти вещи, мы раздуваем всё это, проецируем на что-то и считаем, что это важно. И мы все чувствуем некоторую неуверенность по поводу этого. Именно эта неуверенность и выдаёт нас, выдаёт то, что у этих проекций нет реального основания на самом деле. И тогда у нас есть всевозможные эмоциональные стратегии, чтобы обрести уверенность по поводу вот этого я, который очень важен. И это уверенность по поводу я, у которого должен быть свой собственный способ, своё собственное отношение. Если происходит не по-нашему, то что мы делаем? Мы сердимся. Мы отталкиваем что-то: нет, это не так, как я хочу. Или если всё происходит так, как нам нравится, то мы наоборот очень сильно привязываемся к этому. Словно если я всё вокруг себя выстрою так, как мне нравится, то я буду чувствовать себя уверенным. И так мы приобретаем жадность, желание, привязанность. И если у кого-то ещё это есть, то я попытаюсь забрать себе, я завидую. И так навязчивым образом у нас возникают эмоции. Мы можем кричать на кого-то в гневе или можем просто думать постоянные навязчивые мысли, от зависти, например.

И вот всё это описывается как истинные причины наших проблем. Мы несчастливы, и что мы делаем? Мы жалуемся: «Бедный я, я такой несчастный». Или у нас есть какое-то обычное счастье, но нам никогда не бывает достаточно. Мы привязываемся к нему. Мы никогда не удовлетворены. Мы всегда хотим большего. Это интересно. Может быть, вы замечали, если у вас есть собака. Собака часто ест и при этом оглядывается по сторонам – не пытается ли кто-нибудь отобрать эту еду. И точно так же и мы: вот я счастлив, но постоянно есть неуверенность, не отберёт ли кто-нибудь это счастье, не денется ли оно куда-нибудь.

И это удивительно – то, как мы анализируем, как мы относимся. Вот мы наблюдаем всё происходящее и думаем: «Я счастлив, но, может быть, я могу быть ещё более счастлив? Я несчастлив, и это будет длиться вечно. Бедный я. Я никогда не выберусь из этой депрессии». И всё это ходит по кругу. Всё это смятение, заблуждение по поводу того, как я существую.

У меня есть что-то – это то, что у меня есть. Вот, например, у меня есть часы, они работают. Если бы они не работали, то я мог бы их отдать в ремонт. Но если я сижу и смотрю на часы кого-то другого: «О, у неё часы лучше, чем у меня» – Вот тогда и начинаются проблемы. «Мои часы не так хороши, как у неё. Почему у меня такие простые часы? Как мне заполучить часы получше? Если люди увидят меня с этими дешёвыми часами, что они подумают про меня?» Это большая проблема, не правда ли?

И очень много есть проблем, которые связаны с тем, каков наш собственный имидж, что про меня подумают другие. Например, я учитель и у хорошего учителя должны быть хорошие часы. Ну и что? Если у меня плохие часы – ну и что? Это то понимание, которое и позволяет нам проникнуть глубже. Они измеряют время, и всё. Всё остальное мне неважно.

И наоборот, другая крайность: если я буддийский учитель, то я могу думать: «Нет, я должен всё выбирать попроще. У меня не может быть дорогих вещей, иначе люди подумают, что я всё делаю ради денег». И вот думая таким образом, я бы гордился тем фактом, что у меня очень дешёвые часы. Я бы хотел их показать всем: «Вот, посмотрите, какие у меня дешёвые часы. Я такой скромный. Я такой буддист». И конечно, это очень неспокойное состояние ума.

Это страдание. Вот об этом и говорит буддизм – как избавиться от этого. Потому что это нелепо. И всё наше страдание основывается на нашем отношении, на нашем подходе, в особенности на нашем отношении к самим себе.

Истинное прекращение Arrow down Arrow up

И третья благородная истина, то есть, то, что поняли эти высоко реализованные существа, – это то, что можно избавиться от этих проблем. Можно избавиться от них так, чтобы они не повторялись. То есть, не просто какое-то временное решение, как, например, «я лёг спать, и у меня нет проблем», а сделать так, чтобы они не возобновлялись вновь.

И почему мы говорим, что от этих проблем можно избавиться навсегда? Это просто такое хорошее пожелание? Это наша идея? Или это что-то, что реально может произойти? И буддизм говорит, что мы можем избавиться от этих проблем навсегда именно потому, что природа нашего ума чиста. И нам нужно понять, что это значит. Здесь говорится о том, что наша умственная активность – в буддизме именно так называют ум: не машина, которая сидит и думает, а наша умственная активность, умственная деятельность, – И это продолжается и продолжается. И эта ментальная активность включает в себя и эмоции, и восприятие, включает в себя всё. И эта умственная активность необязательно должна сопровождаться этим заблуждением, смятением и мешающими эмоциями. Это просто часть нашей природы.

И может показаться, что мы всегда в гневе или мы всегда в смятении, в замешательстве. Это похоже на то – у меня самого это бывало, и я уверен, что у вас тоже это наверняка бывало, – когда в голове вертится какая-то песня и невозможно её остановить. Я просыпаюсь утром – она опять начинается. И я чувствую себя очень глупо. Она такая навязчивая. Но это не часть нашей умственной деятельности. Если бы она была в самом деле подлинной частью, она была бы там с самого начала – с момента рождения и всегда. Но моя умственная активность не существует таким невозможным способом, чтобы в ней всегда была эта дурацкая песня. Это невозможно. И я могу что-то противопоставить этой песне, которая крутится в моей голове. Я могу противодействовать ей, например, считая своё дыхание. Это очень простой способ, чтобы остановить её, на время хотя бы. Просто начните считать своё дыхание до одиннадцати, и так снова и снова. Если вы действительно на этом сосредотачиваетесь, то песня останавливается. Это означает, что песня не является неотъемлемой частью нашей умственной активности.

Противодействуем беспокоящим эмоциям, изменяя своё отношение Arrow down Arrow up

И то же самое – с беспокоящими эмоциями. Мы можем противодействовать им с помощью неких противодействующих сил. Мы можем изменить наш подход, и вместе с изменением нашего подхода меняется весь наш опыт. Например, мы можем посмотреть на работу и думать: «Это так сложно. Я никогда не смогу справиться с этим». И мы страдаем на самом деле. И мы можем изменить наш подход и посмотреть на это как на задачу, как на приключение: «А, интересно, смогу ли я решить такую задачу? Справлюсь ли я?» Можно посмотреть на то, как мы подходим к играм на компьютере, если вы играете на компьютере. Вы можете рассматривать её как: «Нет, это очень сложно. Я не смогу играть в эту игру». Или можете рассматривать это как забаву, как приключение: «Это интересно. Я хочу понять, я хочу попытаться выиграть». И даже если это сложно, всё равно это весело. То есть, всё зависит от изменения нашего подхода, нашего отношения.

И для всего заблуждения, для всего смятения, которое у нас есть по поводу существования, всегда есть какое-то противодействие. Если я не знаю, как всё существует, то, с другой стороны, я могу знать, как всё существует. Или если я знаю неправильно, я могу знать правильно.

Истинное понимание реальности Arrow down Arrow up

Это четвёртая истина. Её обычно называют «благородный путь». Но здесь на самом деле имеется в виду правильный, истинный способ понимания. Истинный способ понимания будет противодействовать ложному способу понимания, потому что-то и другое одновременно быть не может. Можно, конечно, туда-сюда постоянно перемещаться, быть в нерешительности: это вот так или это вот так? Но как только мы обретаем уверенность: «А, я знаю, как на самом деле всё существует. И то, как я раньше думал, что всё существует, – это невозможно, это неправильное понимание», тогда у нас есть устойчивость и уверенность в этом понимании.

Например, я думал, что я центр вселенной, я очень важный и у меня самый важный подход. А противостоит этому понимание, кто я такой. Я – это, в общем-то, ничего особенного. Я такой же, как и все. И почему тогда у меня должен быть какой-то особенный подход? И это во многом имеет смысл – что во мне нет ничего особенного. Я такой же, я равный со всеми. А откуда мы это знаем? Если бы я был центром вселенной и у меня был бы единственно правильный подход, то все должны были бы соглашаться со мной. Но это не так. Но почему же они не соглашаются? Они что – глупые все, или что? А как же люди, которые родились и умерли до меня? Они тоже должны были думать, что я самый важный? Но почему только у меня есть мой подход, а у них нет их собственного подхода?

Мы анализируем, мы думаем: тот способ, с помощью которого я проецирую мир, он имеет смысл? И если это не имеет смысла на самом деле, то почему я навязчиво веду себя так, словно я всегда прав, словно всегда всё должно быть, по-моему, это всё равно что биться головой об стенку. И когда я обнаруживаю, что я начинаю таким образом поступать, я стараюсь заметить этой, как только я это замечаю, я могу сказать себе: «Но это же нелепо», и просто остановиться, не действовать таким образом. Может быть, наше поведение навязчивое потому, что мы не понимаем, что происходит.

И конечно, нелегко перестать думать определённым образом. Но как в примере с песней, которая навязчиво вертится у нас в голове, и мы можем остановить её с помощью внимания к дыханию, точно так же мы можем остановить и навязчивые мысли. «Я так раздражён, я так расстроен», – даже если мы не понимаем глубинную причину, из-за чего это происходит, мы можем просто не продолжать думать таким образом, например, с помощью подсчёта дыхания. Иными словами, успокаиваемся. Даём себе некоторую передышку, перестаём думать: «Почему всё не идёт так, как я хочу?» Мы отдыхаем от этого стресса. И когда мы вот так отдохнули, мы можем задать себе вопрос: «А почему я ожидаю, что всё должно идти, по-моему, Кто я такой? Я что – Бог?»

Почему я должен всем нравиться? Есть хороший пример: «Даже Будда не всем нравился. Так почему я ожидаю, что я буду нравиться всем?» Это помогает нам быть чуть более реалистичными. Есть некоторые базовые факты жизни: например, невозможно порадовать всех. Даже если бы я и хотел порадовать всех, но, увы, это невозможно. Потому что это от них и от их подхода зависит, радуем мы их или нет. Я не могу это контролировать. Это очень глубокое понимание, не правда ли? То, как меня воспринимают люди, – это результат очень многих причин и многих условий. Это не только результат того, что я делаю. Это означает, что мы делаем лучшее, что можем, но мы не ожидаем невозможного. Я постарался сделать как можно лучше, но не всё получилось – я не совершенен. Будда был совершенен. Но я не Будда.

Истинный путь, истинное понимание – это когда мы разбираем на части наши заблуждения и противопоставляем ему подлинное понимание, как я существую, как другие существуют и как всё существует.

Как вести себя в пробке Arrow down Arrow up

Давайте возьмём пример. Возможно, он будет как-то соотноситься с нашей повседневной жизнью. Например, мы застряли в пробке. Или где-то задержка и нам приходится стоять в большой очереди. И мы воспринимаем это словно несчастье. И мы навязчиво думаем с негативными мыслями, наполненными нетерпением и гневом. И вот это та ситуация, где буддийская наука и философия может нам помочь. И нам не нужно для этого верить в перерождения или что-то ещё. Мы анализируем, мы разбираем на части. Что я здесь делаю? Что происходит? Я несчастливая, я несчастлив. И можно сказать: «Ну и что, ну вот я несчастлив». Но вместо того, чтобы так сказать, мы фокусируемся на этом несчастье. Мы одержимы ею. Мы проецируем, что это будет длиться вечной в буддизме для этого используется образ, что мы – словно человек, который очень хочет пить, которого мучает жажда и мы стремимся, мы просто жаждем этой воды. Вот эта нечестивость – словно умирание от жажды: «Я должен добыть воды! Я должен избавиться от жажды!» И вот это: «Я не могу дождаться, когда я освобожусь от этого несчастья! – это всё равно, что: – Я не могу дождаться, когда я попью!»

Интересно, что этот же образ жажды применим также и к тому, когда мы чувствуем себя счастливыми, когда у нас есть обычное счастье. Мы не хотим, чтобы это счастье заканчивалось. И это всё равно что по-прежнему чувствовать жажду. Представьте, как это, если действительно вас мучает жажда. Вы делаете первый глоток воды. Какое отношение? Мы так жаждем, что нам не нужен всего один глоток воды. Мы хотим всё больше и больше. Мы хотим пить, не останавливаясь. И это очень интересная вещь, которую мы можем анализировать в себе. Неужели я так жажду этого счастья? Мы все хотим быть счастливыми. Никто не хочет быть несчастным. Это общий принцип буддизма, и мы принимаем это. Но моё отношение к этому – не такое ли оно, как у человека, которого мучает жажда к счастью? И если у нас появляется первый глоток, всё равно мы хотим всё больше и больше: «Ой, не забирайте!» – вот таким образом. Но есть ещё и третья возможность – это интересно. Мы можем быть счастливыми, несчастливыми, но есть и нейтральная возможность. Я сейчас не мучаюсь жаждой, но меня беспокоит, а не захочу ли я пить позже. Так что я всегда хожу и несу воду, потому что я беспокоюсь. Даже если мы ни счастливы, ни несчастливы особенно, всё равно есть такое ожидание жажды. Мы боимся, что мы захотим пить.

Что делать с несчастьем Arrow down Arrow up

Это из-за того, что мы сосредотачиваемся на своём собственном несчастье. Я застрял в пробке, я хочу выбраться отсюда. Я хочу выбраться из этого несчастливого состояния ума, в котором я застрял, и кажется, что это будет длиться вечной это первое, на чём мы сосредотачиваемся, – на том, как я несчастлив. Но есть и второе, на чём мы сосредотачиваемся, – это на ситуации на дороге, или на длинной очереди, в которой мы ждём, в супермаркете или где-нибудь ещё, – словно она будет длиться вечно. Эта пробка никогда не рассосётся. Я никогда уже не дойду до кассы, и не расплачусь, и не выйду из этого магазина.

И затем мы сосредотачиваемся на себе. «Бедный я, я опоздаю. Бедный я, я не вынесу, что я застрял в пробке. Всё должно быть, по-моему. Я не могу вынести, что я не контролирую ситуацию. Я должен всё контролировать, и я должен ехать». И таким образом, мы одержимы проекциями – проекциями по поводу нашего несчастья, по поводу ситуации на дороге и по поводу себя.

И что нам нужно сделать? Нам нужно разобрать все эти три. И для этого мы используем общие принципы, которые мы можем обнаружить в буддийской философии, и это очень полезно. Я несчастлив сейчас, и что? Счастье и несчастье постоянно чередуется. Если посмотреть на себя, то настроение у нас постоянно скачет то вверх, то вниз. «Вот теперь я несчастлив. Ну, ничего особенного. Это никогда не будет длиться вечно».

И то, как я себя чувствую – счастливым или несчастным, – возникает из-за причин и условий. Есть некоторые условия. Например, у меня назначена какая-то встреча, а из-за пробки я опоздаю. Но великий буддийский учитель Шанитидева, учитель из Индии, дал очень полезный совет: Если эта ситуация, которую вы можете изменить, – зачем беспокоиться? Просто измените её. А если это ситуация, которую вы не можете изменить, то к чему беспокоиться? Это не поможет.

Я не могу пробиться через эту пробку, в которой я застрял. Я не могу это изменить. Так что я должен просто принять реальность этого. И это то, с чем у многих из нас возникает сложность, – с принятием реальности. И можем ли мы что-то сделать? Если у нас есть мобильный телефон, мы можем позвонить человеку, с которым у нас назначена встреча, и сказать: «Я в пробке, я опоздаю». И будет этот человек расстроен и разочарован или не будет – это, может быть, не очень красиво говорить, но это их проблемы, это их отношение к реальности.

И здесь нужно быть осторожным с тем, чтобы не чувствовать себя виноватым. Мне так стыдно, мне так жаль, что я не смог успеть на встречу. Это вина. И что же здесь за поступок здесь, о котором вы думаете? В чём неправильность этого мышления? Неправильность в том, что вы думаете: «Я должен был это предотвратить». Так что я виноват в том, что на дороге образовалась пробка. Но это нелепо. Как я могу быть виноват в этом? Я мог бы выехать раньше. Это правда. Но всё равно на дороге могла случиться авария. И даже если бы я выехал раньше, я всё равно мог бы опоздать. Так что не всё находится под моим контролем и не всё, что происходит во вселенной, – это моя вина. Я не радуюсь тому, что я опаздываю, но это не моя вина, извините. И если у нас есть эта нечестивость, мы не радуемся тому, что застряли в пробке, мы можем включить музыку, что-нибудь послушать или как-то развлечь себя.

Разбираем ситуацию с пробкой Arrow down Arrow up

Мы разбираем на части эту ситуацию с пробкой. Затем нам нужно разобрать на части ситуацию на дороге. Я отношусь к этой пробке, к этому трафику как к чему-то ужасному. Это самое худшее, что есть в мире. И конечно, мы думаем, что это будет длиться вечно. Мы никогда не проедем. Но мы можем проанализировать, что эта пробка возникает из многих-многих причин. Всё, что возникает из причины, зависит от причин и условий, меняется, не существует всегда. И когда изменяются разные условия, от которых это зависит, сама ситуация изменяется.

Например, если на шоссе произошла авария. И, например, это произошло в час пик, когда все ехали на работу или ехали домой. Но рано или поздно эту машину уберут с дороги и окажут помощь людям. И тогда то, от чего зависела эта ситуация (условие), исчезнет. И я понимаю, что эта пробка тоже изменится, когда изменятся условия. Это не какой-то ужасный монстр, а что-то, что закончится. И очень важно ясно всё видеть в более широком контексте всех причин и условий, которые влияют на ситуацию, а не рассматривать всё так, словно оно существует само по себе. Например, если рассматривать эту пробку, которая просто как-то сама по себе организовалась, и она есть, независимо от причин и условий.

Расширение нашего фокуса и включение в него других Arrow down Arrow up

У нас более реалистическое отношение к дорожному движению, к пробкам затем нам нужно разобрать на части наше отношение к самим себе в этой пробке. Мы захвачены идеей бедного себя: «Я не могу успеть вовремя». Но если мы посмотрим на реальность, то я не один застрял в этой пробке. Там есть и все остальные. И все остальные также хотят добраться туда, куда они едут. Я не единственный. Мы можем посмотреть на людей справа, слева от нас, на людей в других машинах, посмотреть, расстраиваются они или нет. Это помогает нам развить сострадание – желание того, чтобы они освободились от этой сложной ситуации и эмоционально, и во всех остальных отношениях.

Потому что если мы думаем только о себе, только о том, что у меня есть эта проблема, то и диапазон нашего мышления очень узкий. Мы думаем только о себе. И это очень тесно. Мы крепко цепляемся за «бедного себя». И мы напряжены. Вся наша энергия внутри напряжена очень сильно. В то же время как ситуация вокруг, со всеми, кто также застрял в этой пробке, – гораздо шире. И из-за широты нашего мышления всё расслабляется. И это способ преодолеть нечестивость, которую мы чувствуем. Потому что часть этой несчастливой – это то, что мы зажаты, мы удерживаемся за это восприятие «бедного себя». Но если мы посмотрим на всех людей, которые также в этой ситуации, и у нас есть такое любящее отношение – мы хотим, чтобы все они не страдали, чтобы все они как можно скорее освободились от этой ситуации, то нам самим будет легче всё это воспринимать. Это не изменяет того факта, что мы все всё равно опоздаем на встречу. Я ничего с этим сделать не могу. Но я могу что-то сделать с тем, как я воспринимаю эту ситуацию, когда я стою в пробке.

Заключение: Практика буддизма для анализа и изменения мышления Arrow down Arrow up

И именно так и взаимосвязан буддизм не только с современной жизнью, а вообще с жизнью в целом. Мы стараемся обращать внимание на наши эмоции, на наше отношение, на наши проекции – на то, что служит основой для такого отношения. На навязчивость мышления, говорения, действий, которые вызывают все эти проекции. И мы стараемся применять эти методы разбивания на части, чтобы увидеть реальность того, что происходит, более ясно. И таким образом буддийская наука и философия очень полезны в обычной жизни, чтобы как можно больше уменьшить то страдание, которое мы сами себе причиняем. И когда мы чувствуем эти взлёты и падения, мы то счастливы, то несчастливы в повседневной жизни, мы стараемся не быть тем жаждущим человеком. Когда мы счастливы, мы наслаждаемся этим. Мы знаем, что это не навсегда, и мы не придаём этому такого большого значения. Мы просто наслаждаемся. А если мы несчастливы, то: «Ну и что. Иногда все бывают несчастливы, это тоже ничего особенного». Мы просто продолжаем то, что нужно делать. Таким образом мы просто живём, в своей жизни, не придавая ничему особенно большого значения. Иными словами, не раздувая всё с помощью своих проекций. И таким образом жизнь становится более радостной. Потому что мы действительно можем видеть радость во всех мелочах повседневной жизни, когда мы не слишком заняты собой и тем, что я хочу. Возможно, сейчас этого достаточно. Сейчас у нас перерыв на чай, скорее всего. Но мы не относимся к этому слишком серьёзно, не придаём большого значения.